Today, another installment of an interview with Marina Tsarkova, co-founder of the Down Syndrome Assocation. I wish I could convey with the same poetic language in English what she is saying in Russian! Still, I think much of the spirit comes through here. Enjoy!
2. The next question is really two questions: If a visitor were to look at the hamlet of Moscow with the unaided eye, she or he might be overwhelmed by its apparent unfriendliness, harshness, brutality, tempo, and much, much more. But if one were to look more carefully, there are many pearls lying right on the surface. What or who is Moscow for you? What are the pearls of this hamlet/city?
Moscow is the city of my birth. She is like an older close relative for me. You see him all the time and you don’t notice how he’s changed, grown older. You love him a lot and at the same time he irritates you. And it is almost impossible to engage with him. And yet, even if you were to leave him for a time, you begin to miss him, and worry about how he’s doing.
So, Moscow for me is my childhood memories: friends that I can always rely on, warm adult people, long, long winters with snow drifts all over the courtyard, trees and tin fences, convenient for climbing, especially in the winter. In those days, the snow gathered in the streets was dumped into courtyards through the fences. The snow drifts of the History Museum, previously the English Club. The slowly swelling lilac buds, they were quite something to look at from the second floor of the window of the grey corridor of the communal apartment. Next to it was a huge free-standing mirror, which used to be a door of a merchant’s home. And then from out of nowhere, a butterfly!
I remember the crazy lightness of summer, the joy of returning home to dusty courtyards and to wilting, fragrant herbs, delightful fountains which I always wanted to climb into at any time of year.
Moscow is chaotic and transitory. It is a city of courtyards, big and small, that string together like beads. They open up to the pedestrian like a matreshka doll or like one room after another in a never-ending communal apartment for a child where everything is interesting.
Moscow’s city center has many interesting buildings, they are almost alive, like ships off to somewhere. Each building bears a message.
Well, when speaking of Moscow, I have more its center in mind, everything built from Khruschev on is completely faceless, drab, and doesn’t inspire. And unfortunately, one can only learn to adapt and not notice these termite mounds in the post-industrial space.
It would seem, then, I love Moscow architecturally.
I really grieved as a child and also later when I saw the terrible destruction and the even more horrific Brezhnev-era apartment buildings in Moscow. I no longer mourn this, can I care about these buildings when people are dying like flies and all around there is terrible injustice? My heart tightens, of course. Instead of the old buildings new ones are being built, much like the old but somehow not the same: the courtyards are gated. Maybe it’ll become like Paris (or like in all big cities?) And boulevards and streets for tourists and no accessible courtyards.
Сегодня продолжеине интервью с со-основателем Ассоциации Синдрома Дауна, Марина Царькова.
2. В следующем вопросе как минимум 2 вопроса!
Если смотреть на село Москву невооруженным взглядом, гостя может унести ее кажущая неприветливость, жесткость, жестокость, темп, и многое другое.
Но, если приглядываться можно увидеть много жемчужин, которые лежат прямо на глазах.
Что или кто для тебя Москва?
Что в этом селе/городе ты бы назвала жемчужиной?
Москва мой родной город, я воспринимаю ее примерно как близкого родственника старшего поколения – видишь его постоянно и не замечаешь, как он изменился, постарел, его очень любишь, и в тоже время он раздражает, и общаться с ним практически невозможно, а стоит расстаться на время - и сразу скучаешь и волнуешься – как он там?
Поэтому Москва – это воспоминания детства: самые надежные друзья, самые добрые взрослые, длинные-предлинные зимы со снежной горкой через весь двор; деревья и чугунные ограды - очень удобные для лазания, особенно зимой - тогда убранный на улицах снег наваливали во дворы через ограды; позёмка у Исторического музея – бывшего Английского клуба; поездки в детский сад на трамвае и возвращения в темноте по бульварам; долгое ожидание весны, медленно набухающие почки на сирени - удобно было смотреть на них со второго этажа, из окна сумрачного коридора нашей коммуналки, рядом - огромное напольное зеркало – бывшая дверь в купеческом доме и вдруг откуда-то – бабочка-шоколадница!; сумасшедшая легкость лета, в сентябре - радость возвращения домой к пыльным дворам и чахлой душистой зелени; замечательные фонтаны, в которые всегда хотелось залезть, независимо от времени года.
Москва вся хаотичная и проходная - это дворы и дворики, нанизанные друг за другом, они открываются пешеходу как матрешки или как комната за комнатой в бесконечной коммуналке для ребенка, которому все интересно.
Вообще в центре Москвы очень красивые дома, почти одушевленные, похожие на корабли, куда-то устремленные, каждый дом – это послание.
Ну, наверно, говоря о Москве, я подразумеваю скорее ее центр, всё, что построили от Хрущева и после совершенно безлико, уныло и не воодушевляет, а, к сожалению, наоборот, можно только приспособиться не замечать этих ульев-термитников посреди постиндустриального пространства.
То есть, по-видимому, у меня любовь к Москве с архитектурным уклоном.
Я страшно горевала в детстве и потом, когда видела ужасные разрушения и не менее ужасные постройки брежневских времен в Москве. Теперь уже не горюю - до домов ли, когда люди мрут направо и налево, и вокруг чудовищная несправедливость. Сердце, конечно, сжимается – вместо старых домов строятся новые как бы такие же, но не те; закрываются дворы, появляются глухие ворота, возможно, будет как в Париже (или может быть во всех больших городах?) – вот бульвары и улицы для туристов, а никаких дворов нет - все наглухо загорожено.
Комментариев нет:
Отправить комментарий